– У вас довольно нетипичный путь построения карьеры. Как вас 2017-м занесло в Австрию?
– Решение далось тяжело. Мне было 16 лет, я только закончил десятый класс. Было тяжело уезжать из дома. Но у меня есть пример старшего брата. У нас общий агент, который сказал, что есть вариант попробовать себя в Европе. Туда можно уехать без компенсации. В итоге посоветовали для развития поехать в Австрию.
Для меня это очень хороший опыт. В Зальцбурге хорошо выстроен тренировочный процесс – там много льда, бросковых зон. В академии есть два катка, куда можно прийти в свободное время побросать или покататься. Мне это очень помогло.
Плюс туда приглашали хороших тренеров. Например, у нас главным тренером работал финн Теему Левийоки. У него помощником был Андрей Лавров, который работал в сборной России – он сам с Санкт-Петербурга. Насколько знаю, он до сих пор работает в академии.
Агент сказал, что тренеры помогут мне с адаптацией в Зальцбурге. Все-таки русскоговорящие люди есть во всех странах. Конечно, тяжело покидать дом в таком возрасте. Но я отлично знал на школьном уровне английский – мне не доставало только разговорной практики. Хорошо, что судьба повернулась так и я вернулся обратно в родной город. У меня с детства была мечта играть за «Сибирь», и вот она сбылась. Конечно, не самым обычным путем, но все же.
– Родители легко отпустили?
– Разумеется, им было тяжело меня отпускать. До этого я почти всю жизнь рос и играл в Новосибирске под крылом у них. Однако не стоит забывать, что у меня уже играл в Европе старший брат, который жил недалеко от меня – буквально 200-300 километров. Он почти в любой момент мог приехать ко мне и помочь.
Женя к тому моменту уже 5 лет играл в Германии. Родители не показывали этого, но знаю, что без меня им было скучно и трудно. Ничего страшного – сейчас наверстываем упущенное.
– Что за тренер Андрей Лавров? Он работал со сборной России на одном из ЧМ, но в России он не так известен.
– Он работал в сборной России и тренером по развитию, и отвечал за сбор аналитики в команде U20. Он сам из Санкт-Петербурга. Точно знаю, что свитер его отца висит под сводами в Ледовом.
Насколько помню, в свое время он вместе с нашим сервисменом Харитоном Власовым участвовал в соревнованиях по скоростному спуску на коньках, которые проводил Red Bull. Потом ему предложили хорошие условия в академии Зальцбурга. Думаю, ему там все нравится. Туда постоянно приезжают энхаэловские тренеры. Например, в августе приезжал Пол Моррис, который дошел до финала Кубка Стэнли с «Флоридой». Не знаю, как сейчас, но тогда там были шикарные условия, как для игроков, так и для тренеров.
– На футбольную команду бесплатно водили?
– Кстати, ни разу не был на футболе. Знаю, что пацаны из команды ходили. Но у меня было не так много времени – я ведь тогда еще учился. Нас тогда заставляли делать уроки с утра и учить немецкий язык. Правда, сейчас уже все забыл. Но за нами в этом плане следили. Грубо говоря, с 8:00 до 18:00 ты был постоянно занят.
– 11-й класс заканчивали уже в австрийской школе?
– Нет, приехал в Австрию со справкой о том, что нахожусь на домашнем обучении. Заканчивал нашу новосибирскую школу, где учатся все хоккеисты. Как только сезон заканчивался, то я первым же рейсом летел домой, чтобы сдать экзамен отдельно по каждому предмету. Это было даже сложнее, чем ЕГЭ, который сдавал потом.
– В первые дни, когда оказались в Европе без родительского надзора, не было ощущения тотальной свободы?
– Это чувство началось уже в Швеции, когда в Векше у меня был только хоккей. Хотя, опять же, там было по две тренировки в день. Плюс сам ходил работать дополнительно.
В Зальцбурге ведь академия находится за городом. Так что, особо никуда не ходил. Тем более, у нас было очень много игр – летали и в Швецию, и в Финляндию, и в Америку. Свободного времени не оставалось. Зальцбург – реально очень красивый город. Но немного походить по нему получалось только в выходные.
– Вы пересекались в «Ред Булле» с Джей-Джеем Петеркой. Уже тогда понимали, что этот парень сможет делать разницу в НХЛ?
– Он был на два года младшей почти всей команды. Тогда это считалось ощутимой разницей. Тогда вряд ли мог бы сказать, что он будет набирать по 30 очков в НХЛ. Когда находишься внутри команды, то не думаешь об этом. У нас в принципе была очень хорошая команда – сразу четыре человека оттуда сыграли на последнем чемпионате мира. Петерка больше всех смог реализовать свой потенциал.
– С парнями из «Ред Булла» общаетесь?
– Редко. Иногда можем списаться в соцсетях, но это случается крайне редко.
– Как в 2018-м появился вариант с Швецией?
– После Австрии выбирал между Швецией и CHL. В итоге решил остановиться на первом варианте. Сами знаете, как ценятся шведские защитники во всем мире.
– В катании прибавили именно там?
– Никогда не считал катание своей сильной стороной. В той же Австрии тоже много работали над этим компонентом. Ходил вместе с Лавровым на искусственный лед, занимался с тренером под физподготовке, который в прошлом был конькобежцем.
Но Швеция тоже много дала в этом плане. Во вторник и четверг мы каждое утро по часу работали над катанием и другими компонентами.
– В Швеции наверняка играли против Александра Хольца и Лукаса Рэймонда.
– Да, вот по ним реально было видно, что люди будут играть в НХЛ. Хольц еще не так сильно выделялся. А вот по Рэймонду изначально все было понятно. Он ведь был младше меня на два года.
– Почему брат решил уехать в Германию? Насколько помню, он в свое время был капитаном «Сибирь-1995» в ЮХЛ.
– Мне сложно говорить за брата. Так сложилось, что у нас с ним два паспорта – российский и немецкий. Поэтому у нас был запасной аэродром. Конечно, изначально не думали туда уезжать. Тогда еще у него не было никаких знакомых в Германии – это сейчас они уже появились. Насколько помню, ему не предложили контракт в МХЛ, и он принял решение пойти по другой дорожке.
– У Евгения осталась мечта сыграть в КХЛ?
– Разумеется, он каждый год ждет варианты в КХЛ. Но разного рода обстоятельства мешают – это и возраст, и необходимость кормить семью, и желание получить односторонний контракт. Конечно, он хочет вернуться на родину – причем не обязательно в Новосибирск.
– Брат рассказывает, за счет чего у немцев произошел такой прорыв в хоккее?
– Думаю, технологии сейчас во всем мире позволяют выстроить определенную систему. В Германии просто появляется больше катков и становится выше конкуренция. Немцы очень много привозят иностранных тренеров и создают им классные условия.
На мой взгляд, сейчас немецкая лига сильнее финского чемпионата – как минимум, точно наравне с ней. Например, если посмотреть на ту же Лигу чемпионов, то команды из Германии частенько доходят достаточно далеко. Там тоже есть «лимитчики», которые сейчас заходят в хорошую лигу и здорово развиваются. Конечно, многое начинается и со школы. То, что у них начали регулярно появляться таланты, это факт – те же Зайдер, Райкел, Штюцле, Петерка.
– Как вообще получилось, что вы родились в Германии и получили немецкий паспорт?
– В середине 90-х у меня переехала в Германию бабушка. В какой-то момент мама решила уехать рожать меня в Ротенбург. Соответственно, мы с мамой и братом получили немецкие паспорта. Но уже через полтора месяц после моего рождения все вернулись в Новосибирск. Не знаю, как точно мы получили гражданство – так досконально не погружался в этот вопрос.
– Почему после Швеции выбор пал на «Динамо»?
– «Динамо» предлагало мне контракт еще после первого сезона в «Векше». Так получилось, что в молодежной сборной я познакомился с Юрием Ивановичем Бабенко. Я понравился ему, и он предложил мне приехать в «Динамо».
Тогда решил провести еще один год в Швеции. Но уже через три-четыре месяца после старта сезона вернулся в Россию. Честно говоря, уже не мог головой находиться в Европе. Все равно это каждый день незнакомый язык. Ладно бы, если в «Векше» многие говорили на английском, и я понимал бы ребят. В том же «Зальцбурге» тренер говорил на английском, а некоторые ребята были из Чехии, Финляндии и других стран – там было легче.
В Швеции же в этом плане оказалось тяжело. Получилось, что я держался особняком. Это уже во второй сезон в команду пришел Эмиль Малышев, который сейчас играет за «Динамо» из Санкт-Петербурга. Он родился в Швеции, так как родители еще в 90-х переехали туда из Новокузнецка, но со мной говорил по-русски. Но все равно мне было уже тяжело ментально.
– Есть понимание, почему не подошли Алексею Кудашову?
– Честно, не знаю. Это его видение. Думал, наоборот, после чемпионства в МХЛ в клубе выберут путь «дорогу молодым». У нас была очень хорошая команда. Но так сложилось, что летом не получилось закрепиться в основе. В последний день сборов собрали меня, еще нескольких ребят и сказали: «Так и так, вы не проходите в состав. Кто-то может уехать в Вышку, кто-то может искать другие варианты. Правда, уже через неделю команда ВХЛ закрылась. Мне предложили уйти в аренду, и я три дня сидел, как на пороховой бочке – не было никакой ясности. Но в какой-то момент позвонил агент и сказал собирать вещи в Новосибирск.
– Кудашов поступил довольно порядочно, не став удерживать и мариновать вас в системе. По сути, это спасло 2-3 года карьеры.
– Да, это очень сильно помогло. Мне очень повезло в этом плане. Рад, что все так сложилось. Не думаю, что у меня что-то получилось бы в «Динамо». Может, не подходил им по стилю. Рад, что вернулся именно в «Сибирь».
– Вы любите много играть с шайбой и подключаться к атакам. В первые месяцы у Андрея Мартемьянова было тяжело? Он требует от молодых защитников принимать максимально простые решения.
– Да, в первые месяцы я практически не играл у Андрея Алексеевича. У меня были травмы в начале сезона, а потом я не играл порядка 15 матчей подряд. Да, пришлось тяжело. Но нужно было перестраиваться. Я пришел молодым никому неизвестным защитником. Он всегда давал мне шансы, и помаленечку шаг за шагом к концу сезона начал играть уже на постоянной основе. Думаю, он начал уважать меня как защитника и увидел, на что я способен.
– Что лезло в голову, когда 15 матчей подряд смотрели с трибуны? Не было мысли «зря вернулся»?
– Такие мысли всегда будут. Даже если мне завтра придется пропустить 15 матчей подряд, то они полезут в голову. Нужно быть ментально сильным и ни в коем случае не винить других людей. Ты должен сам все доказывать и пользоваться шансом, который тебе выпадает. Других путей не дано.
– Кто из команды был проводником в первые месяцы?
– На самом деле знал много ребят. Но самый главный – это Лёха Яковлев. Он лучший друг моего брата. Мы все детство провели вместе. Знаю его буквально с трех лет. Разумеется, еще пацанами знал Серегу Дубакина, Никиту Ефремова – мы вместе играли за «Сибирь-2000».
– За счет чего у вас произошел такой скачок в минувшем сезоне? Это вопрос доверия и появившегося места в большинстве или что-то меняли в подготовке?
– Андрей Алексеевич перед сезоном сразу сказал мне, что нужно прибавлять в физике. Считаю, что мне удалось добавить в этот компоненте. Но самая главная причина заключается в доверии. Тот же Евгений Сергеевич Шалдыбин мне постоянно доверял меньшинство. В начале регулярке все равно еще были мысли, что любая ошибка и потом будет тяжело вернуться в состав. Но затем понял, что нужно раскрепощаться и относиться к этому проще. В итоге все помаленьку пошло в гору и мне дали место в большинстве, когда травмировался Михал Чайковски.
– Почему у второй спецбригады большинства не родилась синергия, как у первой?
– У нас в этом году было настолько хорошее большинство, что первая спецбригада могла по полторы минуты полностью проводить в чужой зоне и вообще не выходить из нее. Соответственно, вторая получала не так много времени. Плюс нам мешали травмы, из-за которых выпадали люди. Иногда просто люди, которые выходили во втором юните, не «раздевались» на матч. Из-за этой карусели нам пришлось трудно.
Хотя в плей-офф нам дали шанс и против «Авангарда» мы играли одним и тем же костяком. Можно вспомнить матч, когда у нас было сразу пять штанг. В той же третьей игре у меня получилось забить, когда мы почувствовали, что сыгрались. Но это результат того, что во время подготовки у нас действительно был сформированный костяк.
– Что у «Сибири» надломилось в плей-офф? Со стороны показалось, что счет 1-4 в серии с «Авангардом» не вытекал из логики.
– Согласен. Может быть, я слишком сильно люблю себя и команду, но 1-4 – это не самый справедливый счет. Считаю, что мы вообще могли выиграть серию. Просто нам везде чего-то помаленьку не хватило.
В той же третьей игре мы столько раз были в миллиметрах от гола из-за этих штанг. В четвертой игре столько времени давили. В пятой уже думал, что точно выиграем в овертайме, когда сравняли счет. Значит, просто были хуже. Но мы могли и должны были выигрывать больше матчей в этой серии.
– С позиции игрового стиля «Сибири» в регулярке и в плей-офф отличалась? Бросалось в глаза, что вы играли с Омском больше первым номером.
– На самом деле, в этом сезоне мы гораздо чаще стали играть от атаки, чем в первый сезон при Андрее Алексеевиче. Конечно, не всегда, но разница ощущалась. Да, в плей-офф достаточно было посмотреть на разницу бросков. Понятно, что она ничего не говорит с позиции итогового результата. Зато показывает то, как мы хотели выиграть и горели игрой.
В таком исходе можно винить только себя. Обидно, что именно так закончили сезон, потому что могли проходить дальше. Тем более, я за весь год пропустил только один матч, поэтому для меня он точно стал особенным.
– Мартемьянов в этом сезон стал настоящей звездой КХЛ, благодаря своим речам в раздевалке. Вам во время этих эмоциональных разборов доставалось?
– Пару раз точно было. Но уже не вспомню, что это были за фразы. Их было много: и прикольных, и нецензурных. Там всем прилетало – и это нормально. Просто мы выплескиваем эмоции на льду, а тренерами нужно как-то нас завести, отдавая нам эмоции в раздевалке. Андрей Алексеевич на язык точно очень хорошо подкован.
– Не было ощущения, что эти фразы и стиль общения к концу сезона приелись и уже не воспринимаются командой?
– А как иначе? После 40 игр ты уже вряд ли что-то поменяешь. Наша работа привыкать, слушать, терпеть и делать выводы – мы получаем за это деньги. Что-то можно пропустить мимо ушей – это твой выбор. Главное, чтобы ты показывал на льду результат, который от тебя требуют.
– Вы достаточно много времени проводили в паре с Михалом Чайковски, который также очень любит подключаться и убегать вперед. Как делили с ним время в атаке?
– Чайка все равно подключался гораздо чаще. Я со временем стал в паре больше домоседом. Как делили время? Во-первых, я в КХЛ не отыграл ни одного сезона без Чайки – следующий сезон будет первым (смеется). Во-вторых, он все равно более опытный и взрослый. Где-то мне приходилось его страховать, где-то он мне помогал. Думаю, это обычная взаимосвязь между защитниками. В этом плане все было гораздо. Гораздо тяжелее мне было начать играть с правого края. Но потом более-менее привык к новому флангу.
– В чем глобально прибавили в прошлом сезоне?
– Мне тяжело судить про те же бросок и катание. Наверное, появились уверенность и раскрепощенность. Стал ментально лучше читать игру головой. Когда ты, будучи молодым, летишь убивать соперника в погоне за шайбой, то это не очень хорошо. Лучше грамотно выбрать позицию и перехватить ее. Думаю, это самое главное – ты должен быть в меру уверен в себе.
– Тревор Мерфи в плане уверенности в собственных силах – эталон защитника? Иногда кажется, что у него вообще нет чувства страха, когда он летит обыгрывать «один в один».
– Да, у него очень хороший запас уверенности. Но у него и техническая составляющая на очень высоком уровне. Считаю, что по катанию Тревор – один из лучших защитников лиги. Причем он не просто быстро перебирает ногами, а именно катит. То же равновесие у него на прекрасном уровне.
Понятно, что во время обыгрыша он может ошибиться. Но если он обыграет соперника, то сразу возникает опасный момент. Если нет – его чаще всего могут подстраховать. У него изначально стиль заточен на атаку. Не даром он закончил сезон в топ-3 защитников-бомбардиров лиги.
– Согласны, что поколению защитников, рожденному уже в 2000-х, гораздо больше доверяют в плане атакующих действий?
– Думаю, да. Молодым сейчас стали больше доверять. В первую очередь, сейчас пришло много тренеров, которые задали атакующий вектор. И это очень интересно для болельщиков.
Раньше в КХЛ играли защитники вроде Криса Ли и Кевина Даллмэна – и мы смотрели на их примеры. Хотя начинается все с детских школ и с МХЛ. Главное, чтобы, когда ты переходил с одного этапа на другой, тренеры не ограничивали тебя. Не обязательно в первый год игры в МХЛ становиться домоседом. Если ты делаешь что-то лучше, чем более взрослые парни, то должен играть в большинстве, несмотря на возраст. Сейчас ко многим приходит это понимание. Поэтому защитники и развиваются, играя в спецбригадах с более старшими ребятами.
– Вы наверняка помните первый сезон КХЛ. Кто в детстве был эталоном защитника?
– Честно, уже трудно вспомнить. Помню, чтобы всегда любил атакующих защитников. В детстве вообще практически не играл в обороне и постоянно бегал спереди. Всегда был заточен на атаку. Это уже ближе к выпуску стал больше играть сзади.
Наверное, могу вспомнить только Игоря Ожиганова, когда он играл за «Сибирь» – вот он мне всегда нравился. При этом он и в защите очень уверенно играл для своего возраста.
– Бронзовый сезон при Андрее Скабелке – пик в истории «Сибири»?
– Да, конечно. Помню эту атмосферу и как народ болел на этих деревянных трибунах. Люди невероятно любили команду, ездили встречать ее в аэропорту. Это были прекрасные времена. Но лучшие времена «Сибири» точно еще впереди.
– Вы могли начать прошлый плей-офф на новой арене, когда было много споров относительно того, стоит ли это делать. Как ты относился к возможному переезду?
– Это болельщикам переезд в радость. А нам пришлось бы экстренно переезжать на новое место в новую раздевалку. Скорее всего, на новой арене будет другой персонал – повара, охранники. Это ведь все привычки. Домашняя игра отличается от выездной двумя моментами: первый – тебе поддерживают свои родные болельщики, второй – ты ко всему привык на стадионе. Ты банально знаешь, в какое время тебе нужно выехать на матч, и чувствуешь себя в своей тарелке. Если бы перед плей-офф поменяли стадион, то было бы тяжело. Хотя, кто его знает – мы все равно проиграли две игры дома. Может быть, и получше все сложилось.
– Как восприняли назначение Дэвида Немировски и кардинальную смену вектора?
– Знал, что Андрея Алексеевича не будет и долго думал, кто же будет новым главным тренером. Когда услышал про Немировски, то воспринял эту новость положительно. Мне кажется, что мой стиль игр подходит его системе. Не могу сказать, как все сложится. Понятно, что у Дэвида такое смешанно русско-канадское мышление. Но мне хочется поиграть в североамериканский хоккей – постоянное давление, все вперед. Да, будет много изменений. Но нельзя постоянно сидеть в зоне комфорта.
– В голове не пронеслась мысль, что «Сибирь» будет играть как «Торпедо»?
– Пронеслась. Очень хорошо помню «Торпедо» Немировски, когда мы играли с ними в Новосибирске в позапрошлом сезоне и горели 0:3 после первого периода. Тогда думал: «Блин, это самая лучшая команда КХЛ. Против нее вообще нереально играть. Как они офигенно играют!». Надеюсь, мы будем играть так же!
– На предсезонке во время товарищеских матчей с Нижним Новгородом не было ощущения, что люди играют в абсолютно безбашенный хоккей?
– Точно было. Ты просто выходишь и не понимаешь, что делают люди – какие-то оставления, пасы за спину. Однако потом ты привыкаешь к этому. За два товарищеских матчах уже поняли, как они раскатываются и предпочитают входить в нашу зону через контроль. Соответственно, мы не откатывались и встречали их повыше. Мне нравится такой стиль, но под него тоже можно подстроиться.
– Этим летом у «Сибири» выходит из отпуска одной из последних и сыграет не так много матчей, как прежде. Времена старых добрых изнурительных сборов уходят в прошлое?
– Конечно. Думаю, ребята восприняли эту новость позитивно – всем хочется поменьше тренироваться. На самом деле, новое поколение хоккеистов очень много тренируется. Тем более, что в последнее время появилось много тренеров и интернет-источников. Например, сейчас я и еще четверо ребят с «Сибири» работаем над катанием.
Сейчас люди понимают, в чем им нужно добавить и самостоятельно подтягивают эти компоненты. Если в команде все зачастую работают под одну гребенку, делая одни и те же упражнения, то теперь все готовятся летом индивидуально. Но здесь тоже важно не рубить с плеча и сразу собираться десятого августа, а перестраиваться помаленьку. Когда все привыкнут к индивидуальной работе, то уже можно будет собираться за 15-20 дней до старта регулярки и потом выходить играть.
– На чем сейчас делаете упор во время сборов?
– На катании и технической составляющей – руки, кисти, броски. Все стандартно. Плюс сейчас появился тренер, который дает хорошие тренировки «на земле» – работаем над стартовой скоростью. Закончим лагерь в конце июня и потом будем потихоньку ходить на лед в ЛДС.
Егор Вячеславович Аланов
Родился 16 декабря 2000 года в Ротенбурге (Германия).
Карьера: 2017-2018 — «Академия Ред Булл U18» (Чехия), 2018-2019 — «Векше Лейкерс U20» (Швеция), 2019-2021 — «Динамо» Москва, 2021-н.в. — «Сибирь»;
Достижения: обладатель Кубка Харламова (2021).