Вряд ли мы найдем еще одну фигуру такого эпического масштаба, без которой, говоря о советском и вообще об отечественном хоккее, не обойтись никак. Естественно, и кинематограф мимо не прошел – Тарасова с разной степенью убедительности и достоверности сыграли как минимум в четырех игровых фильмах Владимир Стержаков, Сергей Газаров, Олег Меньшиков и Валерий Баринов. Про документальные ленты и говорить нечего – где про историю хоккея, там непременно и про Тарасова.
Его всегда было много, иногда даже слишком много. Он сам этому способствовал, одновременно творя и историю, и миф о себе – медийное поле для Анатолия Владимировича было не менее важным, чем хоккейное. Им восхищались и проклинали, ненавидели и любили, о нем спорили и будут спорить до тех пор, пока жива игра, в фундамент которой на шестой части суши по совокупности заслуг он вложил больше, чем кто-либо. Знаменитый футболист и хоккеист Василий Трофимов на вопрос писателя Александра Нилина, почему канадский хоккей так быстро прижился и затмил хоккей с мячом, ответил так: «Все он. Ходил, доказывал. Умел преподнести…». «Он» – естественно, Тарасов. Отцов у хоккея хватало, но Тарасов оказался самым последовательным. Зверской своей интуицией он почувствовал в шайбе потенциал, хоккейному мячу и не снившийся.
Тарасов в первые послевоенные годы решительно и бесповоротно перешагнул через былые привязанности – а он, будучи динамовским воспитанником, до Великой Отечественной играл и в футбол, и еще лучше в русский хоккей, с 1940-го уже в ЦДКА на высоком уровне (основная служба во время войны – преподаватель боевой подготовки). И той же безраздельной преданности уже новому хоккею требовал и от других. Правда, не сразу, а когда вошел в силу.
Воспитателем чемпионов он хотел стать всегда. Азы на практике динамовский воспитанник осваивал еще 20–летним, учась в Высшей школе тренеров. Профессию долго считали необязательной и, собственно, после войны Анатолий Тарасов одновременно с продвижением хоккея всеми силами пытался доказать ее важность и статусность.
Должность играющего тренера в ЦДКА он получил с подачи Всеволода Боброва. Великий считал, что во многом формальный пост пусть займет тот, кто любит с бумажками возиться. Как центр нападения первой звездной тройки Тарасов не сильно Боброва устраивал – он считал, что «Тарас» замедляет их с Бабичем искрометную игру. Анатолий Владимирович позже эмоционально выскажется в том духе, что Бобров не ценил усилий тех, кто на него работает. Правда, в книге «Настоящие мужчины хоккея», вышедшей в 1987-м году, Тарасов в рассказе о Всеволоде Боброве ни одного худого слова себе не позволил. И даже не упомянул, что сам он тоже был не последним форвардом: 106 голов за 100 матчей в чемпионатах страны – статистика по нынешним временам просто фантастическая.
Их явное и тайное соперничество во многом определило судьбу советского хоккея не только на заре его существования, но и на годы вперед. В ходе этой борьбы один стал символом прорыва нового для Союза вида спорта на мировую арену, другой заслужил право называться «отцом русского хоккея» («Британская энциклопедия»). В конце 40-х ни тот, ни другой ни о чем таком еще не думали. На снимке 75-летней давности в победном армейском составе они рядом – веселые, вихрастые, беззаботные. Хотя в случае Тарасова насчет беззаботности можно сомневаться – он без вдохновляющей идеи существовать не мог, кажется, ни часа.
Творческий, ищущий, пытливый, кипучий, требовательный, дисциплинированный, строгий, ответственный, артистичный, настойчивый. Суровый, резкий, самолюбивый, неуживчивый, жестокий, упрямый, высокомерный, мстительный, хитрый, мнительный. Это лишь часть эпитетов из десятка книг, в которых Анатолий Тарасов, не являясь главным героем, так или иначе выходит на первый план. Порой абсолютно противоположные эритеты только подчеркивают противоречивую цельность его неуемной натуры. Уступка, компромисс, гибкость – это не про Тарасова-тренера, а вот Тарасова-организатора могли счесть и изворотливым политиком, и искушенным интриганом. Выше звания полковника он не поднялся, но в хоккее сделал даже не генеральскую карьеру, берите выше.
Даже обладавшие не меньшими профессиональными достоинствами коллеги–современники для полковника Тарасова были младшими по званию, соответственно выстраивались и отношения. Эпштейна он звал «на ты» и гнобил почем зря за «несоветский оборонительный» хоккей. Нимало не смущаясь тем, что скромнейший «Химик» из Воскресенска не чета могущественному ЦСКА, а голь, как известно, на выдумки хитра. Николай же Семенович обращался к мэтру исключительно по имени-отчеству, изредка позволяя шутки в духе «пусть он попробует Воскресенск тренировать, тогда посмотрим, кто великий». Тарасов страшно злился, когда изредка проигрывал «Химику», мог назвать воскресенцев «карликами с большими членами», чем только больше мотивировал оппонента и его «карликов». Тарасов – Эпштейн тоже было противостоянием эпохи, и тоже двигало хоккей вперед.
Ближе к финалу, но еще во вполне благополучные для советского хоккея годы, Тарасов не без горечи писал: «С чьей–то легкой руки вдруг стали считать, что в нашем хоккее главное – успех национальной сборной. А во всем остальном – хоть трава не расти…». Да с его же легкой руки начальство, а во многом и «весь советский народ» и привыкли считать главными победы сборной СССР, а также ЦСКА как ее оплота. Из этой песни тоже слова не выкинешь – просто уже во времена Виктора Тихонова тенденция достигла апогея, что всех окончательно убаюкало, а вскоре аукнулось большой для хоккея бедой. А армейский диктат Тарасова, надо признать, все-таки был мягче и не таким тотальным, как тихоновский.
…Ни один из великих ветеранов, кого я расспрашивал в том числе о Тарасове, камня в него не бросил. Могли посмеяться, поиронизировать над чудачествами и «серпасто-молоткастостью», подвергнуть культивируемое величие сомнению, вспомнить какие-то обиды – но без желания свести счеты. Это несет в себе загадку – Анатолий Владимирович никого, даже любимчиков, не щадил, «мясо резал» (одно из его любимых выражений) по–живому и безжалостно, к понятным слабостям был непримирим, даже на гауптвахту за выпивку отправлял, а за ненадобностью – в Чебаркуль, как Харламова, но… Многое, очень многое искупалось тем, что в нем всегда видели живого человека. Как сказал один из первых чемпионов мира Александр Комаров, «деспот был, но не скажу, что над человеком издевался». Отходчивость в русском характере тоже ценится.
Разговоры с ветеранами развеяли немало мифов, которыми окутана личность Тарасова. Как–то я приехал к Александру Рагулину в Сокольники в госпиталь. Палыч чувствовал себя неаважно, и я посетовал, что главный в его жизни тренер о здоровье подопечных не очень–то заботился, перегружая изнурительными тренировками. Рагулин отвечал, что это не совсем так: «О тарасовских тренировках ходят легенды, но он во многом сам их создавал и поддерживал. Кроссы, к примеру, вообще не бегали. Короткие отрезки, да еще с отягощениями, да еще в гору – это было. Упор делался на интенсивность и разнообразие. Всякие фирменные штучки не были из разряда совсем уж невозможного. Очень любил, когда на тренировке появлялись телекамеры, да ему хватало и просто зрителей – тут он разворачивался во всю свою артистическую мощь, чтобы показать товар лицом. Чего только не делали – атлетический баскетбол, бег по лестнице, борьба «один против двоих»… Каждый раз что-нибудь новенькое – народ только ахал, глядя на то, как мы работаем. Пусть и «закруглил» меня рано, зла на него не держу. Он был человеком своего времени. Хоккей двинул вперед очень сильно – и наш, и мировой. Творил, экспериментировал, искал. Да, никого не жалел, но высот советский хоккей достиг небывалых, это факт неоспоримый. Очень важно, что рядом с ним в сборной был Аркадий Иванович Чернышев – тоже великий тренер, и совсем другой по характеру человек. Умевший сглаживать углы и не переть рогом».
Тут добавить нечего. Правда, Рагулин говорил уже о золотой эре советского хоккея, начавшейся со стокгольмского чемпионата мира-1963 – и это наглядно видела вся страна. На телеэкране на первом плане всегда был Тарасов – ни секунды не стоящий спокойно, не дающий команде «заснуть» даже при близком к двузначному счету. Вся страна и верила, что главный в золотом тандеме – именно он, а не Чернышев. Даром что возглавлял сборную и руководил непосредственно игрой именно Аркадий Иванович. Анатолий Владимирович в качестве старшего тренера сборной ни разу не становился первым, но назвать его роль в дуэте с Чернышевым чисто ассистентской рука не поднимается, это было бы неправдой. Состав и тактику с разного рода экспериментами во многом определял он, что неудивительно – сборная в основном из его подопечных и состояла.
Если идти от парной клоунады в высоком смысле термина, то Чернышев был классическим «белым». Ну а Тарасов, естественно – «рыжим». Впрочем, «клоуном» Анатолия Владимировича недоброжелатели за глаза называли и не в шутку.
…Без двух, возможно самых драматичных эпизодов в его невероятно насыщенной и разнообразной жизни, не обойтись. Первый относится к осени 1953-го, второй к весне 1972-го. Оба и в истории отечественного хоккея оказались знаковыми.
Осенью 53–го сборную на важнейший тренировочный сбор в ГДР повез не Аркадий Чернышев, а Анатолий Тарасов. Готовились к дебюту на мировом первенстве. Тарасов им жил, как и идеей поразить всех новым хоккеем – сейчас бы его назвали тотальным. Молодой старший тренер называл его «колхозным» и даже социалистическим (патриотом СССР Тарасов был беспримесным). В смысле – коллективным. Пять в защите – пять в нападении, все работают не на звезду, а друг на друга, бегут, пашут и бьются, как проклятые. Подготовка строилась соответственно, с упором на «физику». Всеволод Бобров считал такой хоккей колхозным без кавычек. Но Тарасову повезло – великий на сбор не поехал, он еще и в футбол продолжал играть. И тренер–революционер в Берлине дал всем жару.
Он не на уютной загородной базе разместил команду, а прямо на втором этаже катка с искусственным льдом, в гимнастическом зале. Тренировок с учетом утренней ледовой (!) зарядки по сути получалось три в день, что по тогдашним временам с точки зрения здравого смысла было натуральным безумием. Составлявшие основу сборной «старики» наелись сразу, молодежь – к концу уже первой убойной недели. Вопрос «нам что, в коньках спать?» шуткой не казался. Тренер и партнеров Боброва, Шувалова с Бабичем, взялся срочно переучивать. Страшно подумать, что было бы в присутствии самого «Бобра». Небольшая комиссия Спорткомитета СССР уже в Братиславе застала абсолютно полуживую и обозленную до предела команду. Участь опередившего свое время реформатора была предрешена.
Позже Тарасов напишет, что это он сам поставил вопрос ребром: «Или Бобров, или я», и добровольно уступил. Кто-то считает, что это Бобров «снял» Тарасова по той же причине – «или он, или я». Но это все легенды. Сняла коллегия Спорткомитета на основании докладной записки Павла Короткова и Александра Новокрещенова. И сборная уже в февральском Стокгольме под началом Аркадия Чернышева и во главе с гением игры Всеволодом Бобровым в пух и прах разделала Канаду в лице приличного любительского клуба «Линдхерст Моторс», что стало главной сенсацией десятилетия. Анатолий Тарасов в качестве наблюдателя от Спорткомитета вроде как советовал особо не напрягаться с Канадой, чтобы сохранить силы для переигровки со шведами в случае неизбежного поражения, но это тоже, скорее всего, легенда. Тут важно другое: окно в хоккейный мир не довелось прорубить человеку, который больше всего об этом мечтал.
Когда Тарасов снова возглавит сборную после того, как Аркадий Чернышев проиграет московский чемпионат мира-1957 (Анатолий Владимирович в разгромной статье коллегу не пожалел), команда достанется ему на переломе времен и смене поколений. И ни в Норвегии –1958, ни в Чехословакии-1959, ни на Олимпиаде-1960 в американском Скво-Вэлли золото взять не удастся. А на исходе их с Аркадием Чернышевым золотого девятилетия непосредственно перед хоккейным событием века суперсерией-1972 великий дуэт подстережет драма номер два, поставившая крест на их карьере в сборной.
Версий отставки непобедимого дуэта весной 1972–го, сразу после выигрыша третьей подряд Олимпиады (Инсбрук – Гренобль – Саппоро), предостаточно. Все понятно разве что с фоном. Анатолий Владимирович уже не пользовался расположением и безоговорочной поддержкой верхов, особенно после памятного майского демарша–1969 во время решающей встречи ЦСКА со «Спартаком» – после отмененного гола Владимира Петрова возмущенный тренер отказывался продолжать матч. Ситуацию разруливали долго, что на глазах у всей страны и при сидевшем в ложе Генеральном секретаре ЦК КПСС Леониде Брежневе было уже слишком. Снятое звание заслуженного тренера довольно быстро Тарасову вернули, но отношение изменилось,
Есть версия, что на финише уже выигранного олимпийского турнира в Саппоро чуть ли не с самого верха тренерам передали просьбу уступить чехословацкой сборной, чтобы как–то смягчить напряженные отношения с не очень братской после событий 1968 года страной. Но якобы Тарасов наоборот накрутил своих героев так, что те камня на камне не оставили от соперников, по сути отправив чехословаков на третье место, а серебро в результате досталось сборной США. Да, с точки зрения большой политики вышло неприлично, но опять же дело, наверное, не в конкретном ослушании, а в общем фоне – Анатолий Владимирович своей неуемностью, непредсказуемостью и независимостью элементарно надоел и спортивным начальникам, и высокопоставленным недоброжелателям. Ультиматума не было, но заявление об отставке Тарасов написал сам, уговорив и соратника.
Возможно, искушенный в закулисных битвах мэтр предполагал, что сменившие их Бобров (опять Бобров!) и Пучков неизбежно провалятся на чемпионате мира в Праге, и все вернется на круги своя. Если не вдаваться в подробности – в Праге сборная СССР действительно стала лишь второй, но золотой дуэт и не думали возвращать, аппаратчики Тарасова переиграли. И на лед монреальского «Форума» в первой исторической встрече с канадскими профессионалами сборную СССР вывел не он.
Тарасов профессионалов с их «буржуазным хоккеем» не жаловал, но встречи с ними искал и добивался ее всю жизнь, в книге «Хоккей грядущего» подробно разбирал, чем может закончиться рандеву. Мэтр предрекал ничью – и в целом оказался прав. Кто–то считает, что на самом деле Тарасов побаивался «настоящих» канадцев, оттого и сошел с дистанции. Но вот что я думаю: вряд ли дуэт Чернышев–Тарасов завершил бы победой канадскую часть турне, однако вряд ли уступил бы в московской, где великой советской сборной как раз и не хватило тарасовского драйва. Уж он бы зажег, он бы сам в драку полез, с него бы сталось.
…Из ЦСКА он уйдет через два года после «провального» серебряного сезона 1973/1974. В 55 лет – в золотом для тренера возрасте. В дачника и домоседа не превратился, хотя и эти роли ему нравились. После короткого возвращения в футбол в хоккее остался в качестве преподавателя, идеолога и популяризатора, бессменного президента «Золотой шайбы» и «писателя», хотя, как верно заметил знаменитый журналист Валентин Филатов, одних тарасовских книг хватило бы, чтобы навсегда войти в историю, а лекции Тарасова считали за счастье слушать и родоначальники хоккея. В Зал славы в Торонто его ввели в том же 1974-м, подтвердив огромный и непререкаемый авторитет Тарасова у мирового хоккейного сообщества. По сей день Тарасов остается единственным европейским тренером, особо отмеченным на родине хоккея. На Родине по большому счету его вклад вовремя не оценили – тут дочь и сама выдающийся тренер Татьяна Тарасова, многое взявшая от отца, увы, права.
Будучи уже в ранге великого, до получения «двушки» жил с женой и дочерьми в коммуналке. Никогда ничего для себя не просил. Список наград огромный, но, например, ордена Ленина нет, что говорит само за себя. Откровенных мемуаров, где воздал бы всем по серьгам, не оставил. В последних книгах автор даже отдаленно не похож на реального Тарасова времен активной карьеры. В них он прекраснодушен и даже сентиментален, нет ни одного плохого слова, даже о тех, с кем конфликтовал или плохо расставался, разве что намеки на недостатки. Все у него практически безупречные «герои спорта», и это не лакировка, а, скорее всего, форма восхищения и в чем-то извинения перед теми, кого вольно или невольно обидел, с кем не договорил или не доспорил,
Если бы продолжал тренировать, наверняка прожил бы дольше. Но он мог работать только на самых больших высотах, и только с двумя командами. Вы их знаете.
Анатолий Владимирович Тарасов
10.12.1918, Москва – 23.06.1995, Москва.
Советский футболист, хоккеист, нападающий, тренер. Заслуженный мастер спорта (1949), заслуженный тренер СССР (1956). Кандидат педагогических наук (1970), воинское звание – полковник. Награжден орденами Красной Звезды, Трудового Красного Знамени (1957, 1972), Знак Почета (1965, 1968), Октябрьской Революции (1983), многочисленными медалями. В Зале славы Торонто – с 1974 года. В Зале славы ИИХФ – 1977. В Зале славы отечественного хоккея – 2004.
Карьера игрока (хоккей с шайбой): 1946–1947 – ВВС МВО, 1947–1953 – ЦДКА, ЦДСА.
В чемпионатах СССР 100 матчей, 106 заброшенных шайб.
Достижения: Чемпион СССР 1948, 1949, 1950, серебряный призер 1952, 1953. Участник матчей с чехословацкой командой ЛТЦ 1948.
Карьера тренера: 1946–1947 – ВВС МВО (играющий старший тренер), 1947–1953 – ЦДКА, ЦДСА (играющий старший тренер), 1953–1960 – ЦДСА, ЦСК МО, 1961–1974 – ЦСКА.
1953, 1957–1960 – старший тренер сборной СССР, 1962–1972 – тренер сборной СССР.
Достижения: Олимпийский чемпион 1964, 1968, 1972, бронзовый призер 1960. Чемпион мира 1963–1971, серебряный призер 1958, 1959, бронзовый призер 1960. Чемпион Европы 1958–1960, 1963–1970, серебряный призер 1971.
Чемпион СССР 1948–1950, 1955, 1956, 1958–1960, 1953–1966, 1968, 1970–1973 второй призер 1952–1954, 1957, 1967, 1969, 1974, третий призер 1962. Обладатель Кубка СССР 1954–1956, 1966–1969, 1973, финалист 1953.
Книги: «Хоккей с шайбой» (1950), «Играйте в хоккей. Советы юным хоккеистам» (1956), «Тактика хоккея» (1963), «Поточный метод тренировки в хоккее» (1966), «Совершеннолетие. Хоккей и хоккеисты» (1968), «Хоккей грядущего» (1969), «Путь к себе» (1974), «Детям о хоккее» (1986), «Настоящие мужчины хоккея» (1987), «Хоккей без тайн» (1988), «Хоккей. Родоначальники и новички» (2015).
Книги о Тарасове: «Тренер Анатолий Владимирович Тарасов» (2001, Владимир Акопян), «Анатолий Тарасов» (2015, Александр Горбунов).
Заглавное фото: ТАСС